Террорист

Далекие одиночные взрывы громыхают и в северной, и в южной стороне. Идёт война. Посёлок вымер. Улица пуста. Один я набираю воду у колонки.

Ах, нет! Ещё Яна, соседская девочка, лет восьми, мыкается под заборами - вызывает друзей гулять, но никто не выходит.

Со двора, что напротив крана, слышна ругань:

-Ты что… дура? Не понимаешь?! Идёт война, дети пропадают, а ты: «возьмём с собой, возьмём с собой» - заладила.

- Вот потому и заладила…

- Потому по качану! Встретят, заберут детвору, что тогда будешь делать? – отчитывал новый сосед молодую жену, - пусть с дедом остаются!

Видно убедил. К больному деду семья перебралась недавно с горячей точки. Им пришлось узнать войну ближе, чем нам.

Вскоре супруги с тачкой выкатили со двора.

Маленький Петрик выбежал за ворота, за ним приковыляла трехлетняя Соня, но родители уже скрылись за поворотом. Зато Янина была тут как тут.

- Я иду к вам гулять, - сказала она, бесцеремонно вваливаясь к ним во двор.

Петрик широко расставив босые ноги, преградил ей путь:

- Уходи! После вчерашнего я тебя видеть не хочу. Уходи быстро!

Но Янка, отталкивая Петра, пыталась пройти.

- Пусти, я буду с вами играть!

- Не пущу! Марш отсюда!

Мальчишка, несмотря на то, что был на голову ниже незваной гости, как молодой петушок, подпрыгивал, хотел схватить её за шею, за плечи и оттолкнуть от забора.

Наконец-то ему это удалось. Он захлопнул за собой калитку и уже со двора крикнул:

- Уходи, чтоб твоей ноги здесь не было!

«Подружка» дергала ручку, но калитка не поддалась. Соня, оказавшаяся тоже на улице, начала плакать.

- Сонька! Калитка закрыта на засов, идём играть ко мне, - сменила тактику Янина. Она схватила малышку за ручки и начала тянуть на другую сторону улицы. Но та вырывалась, возвращалась к своему забору и плакала ещё громче.

- Пойдём, пойдём, – Яна удерживала Сонечку уже за хрупкие плечики и подталкивала вперёд, - ты же моя самая лучшая подружка. Лучше Анки, лучше Дарины, даже лучше Серёжки, - она перечислила всех детей на нашей улице.

- Не тронь! - кричал Петя, стоя на крыльце.

- Отстань! – зло огрызнулась несостоявшаяся гостья и делала своё дело. Рёв только нарастал.

- Брось, я тебе сказал! Ну, ты у меня получишь! - грозно прокричал Петрик и скрылся за дверью.

Через минуту он уже был с ружьём в руках. Тяжёлое, оно было больше самого мальчугана, но тот решительно двинулся на выручку сестрёнки.

Но споткнувшись, боец падает. Ружьё бьётся о землю и… стреляет.

Пуля просвистела у моих ног и врезалась в деревянный ящик с опилками, что хранил водопроводный кран от жары и стужи.

Вода в ведрах задрожала.

- Террорист! – крикнула Янка, и сама, как пуля, влетела в свой двор.

Хватаю ружьё, поднимаю Петрика. Со сбитой о камень ступни идёт кровь.

- Ты почему босой?

- Люблю так ходить по земле, - слышу в ответ.

- Ружьё чьё?

- Отцовское.

- А куда они ушли?

- В балку сено собрать – гроза надвигается. А меня за старшего оставили.

Захожу с детьми в дом, чтобы отчитать соседа за плохое воспитание внуков.

- Дед! Андрей! – тишина…

- Он в спальне лежит.

- Привет! Что же ты, друг, за внуками не смотришь?

Андрей лежал, уставившись в потолок. Из широко раскрытых глаз ручейками катились слёзы. Видно давно – подушка была мокрой.

- Что на это скажешь? – я потряс перед ним ружьём.

- А он не ответит. Он парализованный, - тихо говорит Петрик.

- Давно? – спрашиваю так же тихо.

- А как война началась.

Вешаю над кроватью ружьё и быстро выхожу на крыльцо.

Душно. Гроза. Плачет София.…

18.06.2014 г.

М. Лисицкий